Глава «Архитектура Японии», «Всеобщая история архитектуры. Том 10. Архитектура XIX — начала XX вв.». Автор: Локтев В.И.; под редакцией Хан-Магомедова С.О. (ответственный редактор), Максимова П.Н., Савицкого Ю.Ю. Москва, Стройиздат, 1972

Свержение в 1867—1868 гг. власти дома Токугавы, известное в истории Японии как переворот Мейдзи, ознаменовало крушение феодальной системы и положило начало новому этапу в развитии страны.

Современные японские историки иногда оспаривают определение событий 1867— 1868 гг. как буржуазной революции, хотя и признают буржуазный характер проведенных реформ. Согласно официальной японской историографии капитализм был «завезен» в страну извне. Вместе с тем анализ конкретного исторического материала говорит о существовании в XIX в. в самой Японии внутренних предпосылок ее перехода на капиталистический путь развития.

Уже в середине 50-х годов в Японии возникают первые фабрично-заводские предприятия.

Однако интенсивному развитию промышленного производства препятствовало существующее государственное законодательство и система феодальных ограничений: прикрепление крестьян к земле, периодическая «чистка» городов от пришлых крестьян, запрет самураям (дворянское сословие) заниматься производственной и коммерческой деятельностью, монополия феодальных правителей (сёгуна и даймё) на наиболее выгодные отрасли производства, а также цеховые и гильдийскиё уставы.

Так же, как и в ряде европейских стран, развитию промышленного производства в Японии в XIX в, сопутствовали кризисные явления в сельском хозяйстве и процесс классового расслоения крестьянства.

Растущее недовольство крестьян нашло выражение в многочисленных вооруженных выступлениях (около 1500) 50-х и 60-х годов.

Изменения в социальной структуре общества способствовали частичному разрушению сословных перегородок. Широкие масштабы приняла практика перехода из одного сословия в другое.

Вместе с тем увеличение процента среднего городского сословия (нарождающейся буржуазии), а также его растущая экономическая активность до 1867 г. не находили никакого отражения в государственном законодательстве. Фактически буржуазии не были гарантированы ни свобода предпринимательства, ни неприкосновенность жизни и имущества, ни политические права.

Анализ политической и экономической ситуации в стране накануне 1867 г. говорит о том, что Япония внутренне была уже подготовлена к осуждению политики затворничества, уже томилась в атмосфере ожидания больших перемен.

В итоге проведенные после переворота 1867 г. реформы — конституционная, экономическая, административная, образовательная, аграрная и др., заключавшиеся в радикальной переоценке системы социальных, экономических и культурных ценностей,— привели к нарушению традиционной преемственности развития японской культуры и архитектуры в том числе.

Рост производительных сил страны в конце XIX в. сопровождался стремительным ростом городского населения и прежде всего населения крупных городов. С 1877 по 1898 г. население Токио возросло более чем в два раза (с 600 тыс. до 1440 тыс. человек), Иокогамы — почти в два раза (с 64 тыс. до 124 тыс. человек). Новый для Японии процесс урбанизации породил ряд сложных проблем, многие из которых не были осознаны в то время. Однако уже в начале 80-х годов были предприняты первые попытки перепланировки Токио по европейскому образцу.

Период Мейдзи (1867—1912) — это этап в истории Японии, когда умами владел девиз «богатая страна, сильная армия». Политика интенсивного развития промышленного производства, а следовательно, и промышленного строительства, на которую ориентировалась армия, создавала объективные предпосылки и для развития новой архитектуры.

В 1870 г. был образован департамент промышленности, в функции которого, в частности, входило проведение в жизнь экономического курса протекционизма (предоставление субсидий, льгот и т. д. национальным частным предпринимателям). К этому времени относится строительство ряда фабрик, доменных печей, верфей и других промышленных и инженерных сооружений. В 1871 г. французами была построена в Томиока первая прядильная фабрика европейского типа. Воображение японцев поразили не только внушительные (по масштабам местного строительства тех лет) размеры здания, но и новый для Японии строительный материал — кирпич. Распространению кирпичных, а позднее железобетонных конструкций способствовали не только соображения престижа и экономические соображения, но и убежденность в высокой сейсмостойкости этих конструкций. Одними из первых сооружений, выстроенных на Японских островах вне национальной традиции, были также военные фабрики и оружейные заводы.

В 80-е годы развертывается строительство металлообрабатывающих заводов, электростанций, создаются телефонная и телеграфная службы.

Уже в начале 90-х годов значительную роль в развитии архитектуры страны стали играть крупные промышленные и финансовые фирмы. Так, например, строительство торгового центра в районе Маруноуми в Токио финансировал концерн Мицубиси Яносуки Ивасаки. Центр был задуман по образу и подобию лондонской улицы Ланбард-стрит. Характерным для нового центра явилось здание Мицубиси № 1 (1894), выстроенное англичанином Дж. Кондером из кирпича с шиферной кровлей и медными украшениями. Стиль этого здания послужил образцом для соседних построек, что определило общий облик ансамбля. Здание № 3 того же комплекса, построенное в 1897 г., принадлежит к числу первых в Японии конторских зданий (архитекторы Дж. Кондер и Тацуядо Соне).

Второй крупнейший японский концерн Мицуи, основной конкурент концерна Мицубиси, выстроил в 1902 г. первое здание с металлическим каркасом, изготовленным на заводах Карнеги в США и весившим 2 тыс. т. Симптоматично, что снаружи оно было облицовано кирпичом и гранитом. Подобное недоверие к эстетическим возможностям нового материала характерно для этого периода архитектуры не только Японии.

Вместе с тем появление новых строительных конструкций и материалов не могло не привлечь внимания национальных архитекторов. Уже в 1903 г. в Токийском университете впервые был прочитан курс строительства каркасных зданий, а в 1906 г.— железобетонных. Систематическое изучение новых конструкций в дальнейшем способствовало некоторому упрощению внешних форм зданий, однако еще длительное время в деталях и в общей композиции фасадов копировались кирпичные постройки. Примерно в эти же годы (1899—1909) японские архитекторы получили возможность ознакомиться с новейшими достижениями в области инженерного оборудования крупных зданий на строительстве дворца Акасака в Токио (резиденция кронпринца), в котором были применены вентиляционные установки, радиаторы парового отопления и устройства, обеспечивающие автоматическое регулирование температуры.

Если в области экономики и общественных отношений «прививка» западной цивилизации была в общем осмысленной и опыт развитых капиталистических стран воспринимался рационалистически, то в области культуры заимствование иностранного опыта далеко не всегда диктовалось убежденностью в его достоинствах и потому было менее последовательным. Искусственная изоляция страны, бывшая до 1867 г. основой внешней государственной политики, привела к тому, что во второй половине XIX в.

самобытная национальная культура Японии, сохранившая многие традиции средневековья, сразу, без необходимой подготовки вступила в непосредственное соприкосновение с европейской и североамериканской культурой XIX в. В этом смысле по своему характеру западное влияние напоминало своего рода «культурную интервенцию». Первое знакомство с западной цивилизацией привело к переоценке ценностей в области культуры, а ощущение собственной отсталости стимулировало некритическое восприятие всего иностранного.

Усвоив космополитические идеи западной архитектуры второй половины XIX в., японские архитекторы фактически отказались в этот период от многовековых традиций национального зодчества. Исключение представляла лишь практика массового жилищного строительства. Архитектура традиционного жилого дома была наиболее устойчивой, поскольку новые веяния почти не изменили быта основной массы городского и сельского населения. Для будущих десятилетий этот консерватизм оказался чрезвычайно благоприятным обстоятельством, способствовавшим в дальнейшем самоопределению новой японской архитектуры. Однако во второй половине XIX в. проявление в ней национального характера и самобытности — явление довольно редкое.

В истории новой японской архитектуры легко прослеживается чередование периодов компромисса национальных традиций и импортированных стилей с периодами педантичного следования западной моде. При этом в первые же годы распространения западной архитектуры в новом строительстве обозначились два направления.

К первому направлению относится значительная часть всех деревянных построек европейского типа, выполненных японскими плотниками, довольно быстро освоившими новую манеру строительства. Обычно это гостиницы, торговые представительства иностранных компаний, банки и т. д., в которых атрибуция «европейского стиля» сочетается с традиционным типом конструкций.

Второе, немногочисленное по количеству построек, представлено крупными зданиями государственных учреждений, возведенных в больших городах из камня и кирпича иностранными и национальными архитекторами. Эти постройки трудно отличить от аналогичных американских и европейских.

Однако наряду с деревянными и кирпичными постройками встречаются сооружения с деревянным каркасом и заполнением из камня. Этот прием применен в здании вокзала Симбаси в Токио, а также вокзала и конторского здания в Иокогаме (арх. Р.П. Бридженс).

1. Иокогама. Гостиница Тсукидзи, 1868 г. Кисуки Симидзу (второй). Фасад

Одной из первых деревянных построек нового направления явилось здание представительства торгового дома Гонконга (1865 г.) — в плане трилистник, окруженный верандами. Среди наиболее претенциозных деревянных зданий этого типа выделяются построенная в 1868 г. гостиница Тсукидзи в Иокогаме (рис. 1) — копия американских провинциальных гостиниц XIX в. и первый национальный банк в Токио (1872), сооруженный арх. Кисуки Симидзу — наиболее авторитетным японским архитектором периода Мейдзи. Вполне естественно, что при отсутствии в Японии традиции каменного строительства воспроизведение в дереве форм западной каменной архитектуры, за редким исключением, было явно эклектическим, несмотря на то что в понимании национального стиля японские плотники оставались мастерами самого высокого класса. В этой связи знаменательно обращение японских архитекторов в конце 60—70-х годов к американским архитектурным образцам, поскольку именно в этой стране деревянные конструкции широко применялись в массовом строительстве.

Американские методы возведения деревянных домов проникли в Японию через Иокогаму, Токио и Хокодате — порты, открытые для Америки еще до событий 1867—1868 гг. Однако в целом влияние США на культуру Японии в конце XIX в. было менее значительным, чем влияние европейских держав, прежде всего Англии, Франции и Германии.

Важнейшими признаками «западного стиля» в деревянной архитектуре считались веранда в два этажа и монументальный купол. Как показало дальнейшее развитие, эти и многие другие композиционные и конструктивные приемы оказались неприемлемыми для японцев: например, структура верандного дома не прижилась в Японии, поскольку она не соответствовала ее местным климатическим условиям и особому укладу жизни, применение же каменных конструкций требовало разработки многих противосейсмических мер. Однако в 1874—1880 гг. даже небольшие местные здания государственных учреждений при поддержке со стороны правительства строились по новому образцу без попыток приспособления к местным условиям.

В 70-е годы английский архитектор Дж. Уотерс строит первую печь для обжига кирпича, и с этого момента кирпич становится почти обязательным строительным материалом при возведении всех более или менее значительных сооружений.

Интенсивное строительство из нового материала — кирпича — стимулировалось правительственным замыслом создания столицы, способной конкурировать с Лондоном и Парижем. Для координации связанных с этим замыслом работ в 1868 г. был организован специальный дапартамент. В его ведении в течение 18 лет находилось проектирование большинства присутственных и правительственных зданий, а также дворцов Токио.

2. Осака. Монетный двор, 1871 г. Дж. Уотерс. Общий вид

3. Осака. Здание «Семпукан», 1870 г. Дж. Уотерс. Фрагмент

Стремясь обеспечить высокое качество и необходимый профессиональный уровень строительства, сёгунат [Сёгунат — форма правления, при которой верховная власть сосредоточивалась в руках наиболее сильного феодала — военачальника (сёгуна). Император оставался формальной главой страны.] ещё в 60-е годы привлекал иностранных архитекторов для осуществления наиболее крупных и ответственных заказов. В это время группа французских специалистов строит в Японии железоплавильные заводы, а Дж. Уотерс проектирует в Осака Монетный двор (рис. 2), Управление общественных работ Министерства финансов и здание, известное под названием «Семпукан» (рис. 3).

Проникавший в Японию европейский уклад жизни наиболее наглядно демонстрировал себя в архитектуре. Любое нововведение, если оно было иностранным, считалось полезным.

Но в каждый отдельный период мода на иностранное имела определенную социально-политическую ориентацию.

Самой ранней была французская ориентация. Влияние Франции сказалось при разработке системы образования и японского законодательства. Под влиянием французских идеалов формировались молодая японская наука и новая литература. В технике и архитектуре широко использовались опыт и знания французских специалистов.

Однако к концу XIX в. связи с Францией заметно ослабели в результате расширения экономических, политических и культурных контактов с Англией. По английскому образцу в стране проводилась индустриализация, осуществлялось транспортное строительство, создавался военный и торговый флот. Не менее значительным влияние Англии было и в области архитектуры. Об этом свидетельствует и тот факт, что наиболее ответственные строительные работы в этот период поручались английским архитекторам.

В дальнейшем (с 1886 г.) с расширением военных приготовлений Японии английская ориентация уступила место германской, что нашло отражение в изменении художественных симпатий — активном внедрении образцов германской архитектуры.

Интерес к архитектуре Германии особенно возрос в связи с усилившейся в этот период прогерманской политикой правительственных и военных кругов Японии. Бюрократическая система государственной власти в бисмарковской Германия стала образцом для японских государственных деятелей. Особое внимание японских правительственных кругов привлекли организация армии и опыт ускоренного экономического и политического развития Германии после воссоединения страны.

Для общественных зданий этих лет характерны гипертрофированная представительность и официальность, отличающие германскую архитектуру конца XIX в.

Эта последовательная смена влияния французской, английской и германской архитектуры, знакомя японских архитекторов с европейскими стилями, в то же время тормозила становление художественной самостоятельности национальных архитекторов, так как большинство зданий было спроектировано иностранцами.

Наиболее влиятельные иностранцы-архитекторы этого периода — француз С. Буонвиль, англичанин Дж. Кондер, немцы Герман Энде и Вильгельм Беккман.

По проекту Буонвиля был построен лекционный корпус технологического колледжа в Токио.

4. Токио. Лекционный зал отделения литературы и права Государственного токийского университета, 1884 г. Дж. Кондер. Общий вид

5. Токио. Здание Мицубиси № 1 в Токио, 1894 г. Общий вид

Кондер пользовался большим авторитетом не только в Японии, но и у себя на родине. Он поставил своей целью разработать новый стиль, соответствующий климатическим и топографическим условиям Японии. Всего им было спроектировано и построено около 70 зданий — правительственные учреждения, церкви, торговые предприятия, клубы, здания правлений акционерных компаний, жилые дома. Среди наиболее значительных сооружений Кондера — государственный музей в парке Уэно (1882), лекционный зал отделения литературы и права Государственного токийского университета (1884, рис. 4), здание Мицубиси № 1 в районе Маруноуми (1894, рис. 5) и клуб Рокумей-Кан для чиновников в Нижнем городе в Токио.

Стремление к созданию нового стиля особенно заметно у Кондера в архитектуре жилых домов и дворца Ивасаки в Токио (1896), в котором, в частности, он пытался объединить силуэт здания с особенностями окружающего рельефа.

Благодаря стилистическому диапазону этого опытного мастера, простирающемуся от образцов мусульманской архитектуры Индии до английской готики, японские архитекторы имели возможность по его постройкам получить представление о характере и возможностях эклектического направления западной архитектуры. Высокое профессиональное мастерство, определенность и оригинальность творческих позиций сделали Кондера одним из наиболее влиятельных и авторитетных архитекторов этого периода.

В созданном в Токио для подготовки ученых и инженеров институте в 1873 г. впервые в Японии Кондер прочитал курс лекций по архитектуре, включавший такие совершенно новые для японских строителей дисциплины, как акустика, тепловые и электрические установки, санитарная техника, история архитектуры, архитектурное законодательство и архитектурные украшения.

6. Токио. Застройка главной улицы «кирпичного района» Гинза, 70-е годы XIX в. Дж. Уотерс. Общий вид

К числу наиболее значительных работ другого влиятельного английского архитектора — Уотерса — принадлежит «кирпичный район» в центре Токио (рис. 6), просуществовавший вплоть до 1923 г. и разрушенный землетрясением. Единовременная застройка Гинзы — главной улицы Токио — стала возможной в результате уничтожения прежней деревянной застройки пожаром 1872 г.

Новая застройка, осуществленная по проектам Уотерса, во всем напоминала центральные улицы европейских городов и, по мысли правительства, должна была стать своеобразной рекламой нового архитектурного стиля, современной строительной техники и нового уклада жизни. Весь квартал скомпонован как единый и непрерывный комплекс близких по архитектуре зданий с портиками в классическом стиле и балконами на втором этаже. Однако успех эксперимента оказался более чем сомнительным. Долгое время дома пустовали, и деловая активность в центральном районе оставалась против ожидания очень низкой.

Среди представителей немецкой архитектурной школы первое место принадлежало Г. Энде и В. Беккману, работавшим совместно. В 1899 г. ими был разработан проект одного из самых крупных зданий Японии — дворца Сессий Национального собрания. Дворец был задуман в стиле необарокко с сухими чеканными формами, характерными для архитектуры современной Германии (проект не был осуществлен).

В отличие от Кондера Беккман и Энде считали правомерным перенесение европейской архитектуры на японскую почву без каких-либо изменений, не принимая во внимание специфику местного климата, топографии и особенностей национального быта.

Подобного взгляда придерживались и другие иностранные архитекторы, работавшие в этот период в Японии. Например, итальянский архитектор Г. Каппеллетти построил в Токио в стиле итальянского ренессанса здание Генерального штаба и в северо-итальянском стиле Мемориальный дом японской армии. В это же время в Токио были возведены каменные здания дворца Верховного суда и Министерства юстиции (1895). Эти постройки — еще одно убедительное доказательство успехов Японии в приобщении к западной цивилизации.

В последующий за 1890 г. период японские архитекторы имели возможность хорошо ознакомиться со многими стилистическими направлениями европейской архитектуры и испробовать свои силы в создании произведений, отвечающих всем требованиям западной моды.

7. Токио. Здание Национального японского банка, 1896 г. К. Тацуно. Фрагмент фасада

В 1879 г. технологический колледж окончила группа японских архитекторов — Кинго Тацуно, Отокума Катаяма, Тацуядо Соне и Сигидзиро Садаци. Этой новой плеяде национальных специалистов, усвоивших новые принципы и хорошо владевших художественными средствами западной архитектуры, было суждено играть ведущую роль в архитектурной жизни страны вплоть до начала XX века. Наиболее авторитетный из них — Кинго Тацуно (1854—1919) — построил более 200 зданий и в том числе много жилых домов, вполне отвечающих европеизированным вкусам молодой японской буржуазии. Из наиболее известных его ранних произведений выделяются здание Национального японского банка в Токио (рис. 7), выстроенное в 1896 г., и здание токийского Центрального вокзала (1914). Первое в художественном отношении представляет собой типичную для европейской архитектуры второй половины XIX в. свободную стилизацию под поздний итальянский ренессанс. Второе причудливо соединяет в себе элементы мавританской архитектуры и венского варианта классицизма.

В последующие годы число построек, выполненных по проектам японских архитекторов, непрерывно возрастает. Кроме Тацуно пользуются известностью окончившие вместе с ним Технологический колледж Тацуядо Соне и Отокума Катаяма.

После получения архитектурного образования в Японии Тацуядо Соне проходил стажировку в США, а по возвращении основал собственную фирму совместно с Сейциро Цудзо. Деятельности этого объединения японская архитектура обязана созданием ряда замечательных зданий. Одно из них — Национальная библиотека Академии Кейо (1912) — определило архитектурное лицо целого района Токио (район Мита).

8. Токио. Дворец Акасака, 1909 г. О. Катаяма. Общий вид

Отокума Катаяма построил дворец Акасака в Токио (1909, рис. 8), музей в Наре, музей в Киото (1894—1895), больницы и жилые дома. Дворец Акасака, задуманный как резиденция наследника престола, до сих пор остается одним из самых роскошных и претенциозных сооружений Японии. То, что он полностью спроектирован и выполнен руками японцев, говорит о возмужании новой японской архитектуры и успехах в освоении новой строительной техники. Однако, как и во многих других постройках того времени, и здесь японским мастерам еще не удается обрести художественной самостоятельности. Во внешнем облике дворца нетрудно заметить композиционные мотивы Версаля и Лувра, в частности колоннада, обращенная в сторону садов, воспроизводит колоннаду Лувра Клода Перро.

Как и в Европе, модерн в Японии был стилем, непосредственно предшествующим рождению новой интернациональной архитектуры. К наиболее высоким образцам его относятся жилой дом Фукусима арх. Г. Тахеда и зал собраний городского банка в Иокогаме арх. Ото Эндо (1905).

И все же уже в эти годы категорическое и продолжительное игнорирование национальных архитектурных традиций, органически связанных с психологией, образом жизни японцев, с природными условиями страны, не могло не вызвать реакции, проявившейся в обращении к прошлому, в стремлении примирить местные и европейские приемы.

С этой точки зрения представляет интерес творчество японского архитектора Кисуки Симидзу второго. Его первые постройки отличает искреннее желание сочетать национальные элементы с композиционными и стилистическими приемами западной архитектуры. Эти двойственность и противоречивость так и не нашли разрешения в творчестве Симидзу. Однако, отмечая эклектичность его произведений, нельзя не отдать им должное как «своеобразному посреднику» между национальным и западным художественным опытом.

Мода на архитектуру Германии по времени совпадает с появлением новой национальной школы японских архитекторов. Если в больших городах ведущие сооружения возводились иностранцами, то в провинции кирпичная архитектура создавалась японскими архитекторами. В их постройках нередко можно заметить попытки применения традиционных элементов. Характерным примером такого строительства является выстроенное по проекту Ухейдзи Нагано здание префектуры в г. Наре, в котором воплотились стремления национальной архитектурной оппозиции. Здесь уже иная трактовка проблемы синтеза двух культур. Нагано ищет пути объединения традиционного образа здания с деталями, заимствованными из западной архитектуры.

Период безоговорочного подражания модным стилистическим направлениям Запада был недолгим. К концу 80-х годов в японской архитектурной критике выдвигаются идеи, свидетельствующие о стремлении к самостоятельности. Распространению их способствовало чтение лекций по истории национальной архитектуры в Технологическом институте. В эти же годы в периодической печати публиковались статьи, в которых обсуждались назначение и место архитектуры в ряду других профессий.

Когда в начале XX в. сторонники нового направления в японской архитектуре Гонци Тахеда и Кихо Окума выступили с пропагандой западных теорий стиля и пропорций, в архитектурных кругах развернулась серьезная дискуссия по поводу характера восприятия западной культуры. В ходе ее впервые обозначился конфликт между традиционными эстетическими представлениями японцев и художественными достоинствами импортированной культуры. Сторонники традиционализма (Цута Ито, Ясухаро Оцука и др.) выступили с резкой критикой безоговорочного подчинения японской архитектуры западной моде. В противоположность им сторонники нового направления настойчиво обосновывали целесообразность западной ориентации. Вместе с тем обе стороны признавали, что будущая японская архитектура должна использовать как западную, так и национальную традицию.

Значительную роль в осознании новых возможностей и новых принципов строительства сыграла дискуссия по вопросам практичности и красоты в архитектуре.

В 1911 г. Томонобу Курода в статье «Мерила критики архитектуры» писал, что «практическая целесообразность и эстетика не должны противоречить друг другу, и дом, в котором легче всего жить, является в то же время и лучшим с эстетической точки зрения».

Подобные мысли высказывал и Рико Само, стажировавшийся в это время в Германии. «Архитектура, стремящаяся к рентабельности, — писал он, — должна играть более важную роль, а наука должна будет давать ей более сильные стимулы. В наше время нельзя говорить об архитекторах как о художниках».

Эти теоретические взгляды обусловили повышение интереса архитекторов к проблемам конструкций.

Наиболее категоричным явилось выступление Тосихико Нода в 1915 г. В статье, озаглавленной «Не эстетический характер архитектуры», он отрицал правомерность красоты, лишенной смысла и утилитарной целесообразности.

Новые идеи, высказанные в ходе этой дискуссии, явились своеобразным «творческим зарядом» для японских архитекторов, тем более что необходимость освоения зарубежного опыта подтверждалась самим ходом и направлением экономического развития Японии.

Приблизительно в эти же годы появились постройки, ознаменовавшие наступление нового этапа в развитии японской архитектуры. Построенные в 1914 г. здание Мицубиси № 21 и универмаг Мицукоси в Токио по своим конструкциям и стилистическому выражению резко отличаются от всего, что было выстроено ранее. Универмаг Мицукоси фактически был одним из первых в Японии крупных железобетонных зданий с металлическим каркасом. Шумному успеху этого здания способствовало также устройство в нем первого в Японии эскалатора.

Но наиболее принципиальной постройкой начала XX в., ставшей поворотным моментом в развитии японской архитектуры, было здание «Файр энд Марин билдинг» в Токио, законченное в 1918 г. Влияние американских образцов и, в частности, построек Чикагской школы, ощущается не только в архитектурных формах, но и в самом замысле этого рискованного по сейсмическим условиям Японии 7-этажного делового сооружения.

9. Токио. Здание отеля «Империал». 1916—1922 гг. Ф.Л. Райт

Особое место среди архитектурных влияний, имеющих своим источником новую американскую архитектуру, занимает здание отеля «Империал», построенное в 1916—1922 гг. в Токио по проекту Франка Ллойда Райта (рис. 9).

Это сооружение по своему плану, композиции объемов и стилистическому рисунку резко выделяется из серии построек, воспроизводящих типичный для архитектуры США этого времени образец респектабельного общественного здания.

Райт усложнил традиционную композицию гостиницы введением ряда залов, не имеющих строго определенного целевого назначения. Ощущение сложности усиливается также благодаря выделению нескольких флигелей, расположенных на различных уровнях, и обильному геометрическому орнаменту, рельефностью и размерами больше напоминающему архитектурные детали.

Идея расчлененного здания возникла у Райта в процессе поисков конструктивного решения, обеспечивающего максимальную устойчивость при землетрясениях, и одновременно соответствовала его представлению о традиционных особенностях японских построек. Вспоминая о своей работе над проектом отеля «Империал», Ф.Л. Райт позднее писал: «Ни одна форма не была собственно японской, но целое давало требуемый характер».

Несмотря на то что мода на стиль, созданный Райтом, прошла довольно скоро, здание отеля «Империал» сыграло значительную роль в развитии новой японской архитектуры. Творческий почерк Райта оказался слишком индивидуальным для того, чтобы подражание ему оставляло свободу для дальнейших поисков. Вместе с тем именно знакомство с творчеством крупного и оригинального мастера убедило многих японских архитекторов в плодотворности разработки позиций, независимых от установившихся космополитических взглядов на архитектуру. К тому же настойчивость, с которой Ф.Л. Райт подчеркивал свое глубокое уважение принципов традиционной японской архитектуры, способствовала пробуждению интереса общественности к национальному архитектурному наследию. Однако убежденность в целесообразности использования местных традиций пришла к японским архитекторам значительно позднее.

В последующие годы, начиная с 20-х годов XX в., японская архитектура проходит фазу «нового искусства», преодолевает эклектизм и находит направление, ускоряющее становление подлинной современной архитектуры.

В этом смысле период Мейдзи можно считать переходным этапом, в течение которого японские архитекторы, освоив стилистический и конструктивный арсенал европейской архитектуры, тем самым создали фундамент, позволивший уже в начале века критически подойти к оценке архитектурных влияний Запада.