41. «Между Минаром и Кабулом снег был коням по колено и совершенно смерзся; сойдя с дороги, человек лишь с трудом продвигался вперед. Весь этот отрезок пути мы шли гуськом; поэтому нам не без труда удалось дойти до Кабула ко времени утренней молитвы. Не успели мы достигнуть Биби Махруй, как над арком поднялся большой огонь; стало ясно, что там узнали (о нашем приближении)» (л. 274а).

42. «Во время охоты я погнался за куланом: подскакав близко, я пустил стрелу, за нею — еще одну, но эти две раны не свалили кулана с ног, только бег его после ранения стал тише, чем прежде. Пришпорив коня, я подскакал к кулану вплотную и так ударил его по шее за ушами, что рассек ему гортань. Кулан подскочил и так перекувыркнулся, что чуть не зацепил задними ногами за мои стремена. Моя сабля рубила очень хорошо» (л. 283б).

43. «Выступив рано утром с этой стоянки, мы устроили в равнине Каттаваз облаву, чтобы поохотиться. В круг попало множество куланов и кииков. Много кииков и куланов перебили» (л. 284а).

44. «Разбив врага, все наши люди бросились преследовать неприятелей и сбивать их с коней; со мной осталось ровным счетом одиннадцать человек. Среди этих одиннадцати воинов был также Абдуллах Китабдар.

Муким все еще стоял на месте и дрался. Несмотря на малочисленность наших людей, мы ударили в барабаны и, возложив упование на Аллаха, двинулись на врага.

И многого и малого податель — господь,
В земной обители нет у человека силы.

...Услышав бой барабанов и поняв, что мы направляемся в их сторону, враги забыли путь устойчивости и вступили на стезю бегства» (л. 285а).

45. «В конце того года, вечером во вторник, четвертого числа месяца зул-ка да, когда солнце было в созвездии Рыб, в кабульском арке родился Хумаюн. Маулана Са иди, стихотворец, нашел тарих его рождения в словах «Султан Хумаюн хан». Один из мелких кабульских стихотворцев нашел тот же тарих в словах «шахи фируз кадр».

Через три-четыре дня (младенца) нарекли именем Хумаюн. Спустя пять или шесть дней после рождения Хумаюна мы вышли в сад и справили той по случаю его рождения. Старшие и младшие беки, большие и малые вельможи — все принесли в подарок деньги; серебра оказалась большая куча; никогда раньше не было увидано такого множества серебряных денег в одном месте. Очень хороший вышел той!» (л. 295а).

46. «Отправив обоз к реке, я направился в сторону Савати, которое называют также Каргхана, чтобы поохотиться на носорогов. Мы увидели несколько носорогов, но заросли были очень густы, а носороги не выходили из зарослей. Одна самка носорога с детенышем вышла на полянку и бросилась бежать; в нее пустили много стрел. Заросли были близко, самка кинулась в заросли; мы подожгли их, но так и не нашли ту самку; детеныш носорога, горя в огне, бился и корчился на земле. Его прирезали, и каждый из нас взял свою долю. Возвращаясь из Савати, мы долго блуждали и прибыли в лагерь к молитве перед сном» (л. 305б).

47. «Люди, отправившиеся осмотреть переправу, осмотрели ее и возвратились. На следующий день, в четверг, шестнадцатого числа, мы перешли реку с конями, верблюдами и пожитками; обоз, пехотинцев и ослов переправили на плотах. Утром, когда мы были у переправы, жители Нилаба пришли и доставили в подарок коня в снаряжении и триста шахрухи (деньгами)» (л. 306а)

48. «В час полуденной молитвы я выехал на прогулку, сел в лодку, и мы пили арак. В пирушке участвовали Куст бек, Мирза Кули, Ахмади, Гадай, Мухаммед Али Дженг-дженг, Асас, Ауган Верди Могол, а из музыкантов — Раух дам, Бабаджан, Касим Али, Юсуф Али, Тенгри Кули, Абул Касим и Рамазан Лули. Мы пили в лодке до самой молитвы перед сном. В час молитвы мы вышли пьяные через край; я вскочил на коня, схватил в руку факел и скакал во весь опор от берега реки до самого лагеря, качаясь на лошади из стороны в сторону. Я был здорово пьян, и когда мне на следующее утро рассказали, как я примчался в лагерь с факелом в руке, я совершенно ничего не мог вспомнить» (л. 314а).

49. «Утром мы поехали оттуда и, совершив обход вокруг мазара Ходжа Ханд Са ид, сели в Чинакургане на плот. У места впадения реки Панджхир плот ударился о выступ горы и начал тонуть. Раух дам, Тенгри Кули и Мир Мухаммед Джалабан, когда плот ударился об гору, упали в воду; Раух дама и Тенгри Кули с трудом втащили обратно. В воде пропали фарфоровая пиала, ложка и бубен.

Когда мы прошли это место и плыли мимо Санги буриде, плот снова обо что-то ударился — не то об корягу, не то об кол, вбитый в дно, чтобы запрудить воду. Шах Хасан, (сын) Шах бека, упал на спину; (падая), он схватился за Мирза Кули Кукель-таша, и тот тоже упал. Дервиш Мухаммед Сарбан также свалился в воду. Мирза Кули упал удивительно: падая, он воткнул в коврик, покрывавший пол, нож для разрезания дынь, который держал в руке. Мирза Кули, не возвращаясь на плот, проплыл в своем халате (до берега), потом вышел» (л. 333б).

50. «В пятницу мы остановились близ деревни Ходжи Мир Мирана. В час вечерней молитвы состоялась пирушка.

В субботу мы охотились на горе между Алишенгом и Алангаром. Люди из Алишенга, с одной стороны, и жители Алангара — с другой, устроили облаву и загоняли в круг оленей с горы. Мы поймали много оленей» (л. 347б).

51. «Поблизости от Биграма мы остановились. На другое утро мы (решили) задержаться в этом месте и поехали поохотиться на носорогов. Перейдя (реку) Сияхаб, протекающую перед Биграмом, мы построились в круг и двинулись по течению. Когда мы прошли некоторое расстояние, нас догнал какой-то человек и сказал: «В небольшой лесок, неподалеку от Биграма, зашел носорог. Воины окружили этот лесок и стоят там». Мы во весь опор помчались к лесу. Когда люди, окружавшие лесок, подняли шум, носорог выскочил и побежал в степь. Хумаюн и люди, которые пришли с той стороны, никогда не видели носорога; теперь все вдоволь нагляделись на него. Носорога гнали около куруха и выпустили в него много стрел; (в конце концов), его свалили. Этот носорог ни разу не бросился как следует на человека или на лошадь» (л. 351б).

52. «Мне постоянно приходила мысль: «Что, если свести слона с носорогом? Как они будут себя держать?» Теперь, как раз когда погонщики привели слонов, (из чащи) выбежал носорог и стал напротив них. Погонщики погнали слона вперед, но носорог не побежал им навстречу и бросился в другую сторону» (л. 352а).

53. «Утром в понедельник, четырнадцатого числа, Хумаюн мирза спешно выступил против Хамид хана. Он послал вперед сто или сто пятьдесят добрых йигитов; передовые, приблизившись к врагам, схватились с ними врукопашную. После двух-трех стычек сзади показалось войско Хумаюна. Враги тотчас же бежали; наши сбили с коней сто или двести человек, половине отрубили головы, остальных привели к Хумаюну и с ними семь или восемь слонов» (л. 368а).

54. «...Ранним утром в четверг, осмотрев гробницу Ходжа Кутбид-дина, мавзолеи и здания башни и бассейны Султан Гияс-ад-дина, надсмотрщика слонов, и Султан Ала-ад-дина Хилджи и мавзолеи и сады Султан Искандера, спустились в урда. Войдя в лодку, пили арак» (л. 370б).

55. «Один из тамошних диких зверей — слон. Хиндустанцы называют (слона) хати, и живет он на границе области Калпи. Чем выше от ее границ на восток, тем диких слонов больше; в этих местах и ловят слонов. В Карре и Маникпуре есть тридцать или сорок местечек, где занимаются ловлей слонов. Жители отвечают перед диваном за каждого слона» (л. 378а).

56. «Еще водится в Хиндустане носорог. Это тоже большое животное величиной с трех буйволов. Распространенные в этих местах рассказы, будто носорог поднимает на роге слона, вероятно, неверны.

У носорога один рог — на носу, длиною больше пяди; рогов в две пяди не видывали. Из одного большого рога вышла чаша для воды в виде ладьи и доска для игры в нарды, и еще, должно быть, осталось три-четыре пальца рога.

Шкура у носорога очень толстая. Если взять тугой лук. натянуть тетиву до подмышки и ловко наложить и пустить стрелу, то хорошо, если она вонзится в шкуру носорога на четыре пальца. Однако говорят, будто стрела легко пробивает шкуру носорога в некоторых местах. Возле передних ног и бедер у носорога есть на коже складки; издали кажется, будто он накрыт попоной» (л. 379а).

57 «Другое хиндустанское животное — дикий буйвол; он гораздо больше нашего буйвола и рога у него не так загнуты назад. Это очень вредное и злое животное. В Хиндустане на берегу реки Сару буйволов очень много» (л. 380а).

58. «Еще водится в Хиндустане нилагау. Ростом он будет с лошадь, но (телом) немного тоньше лошади. Самец нилагау — голубой; вероятно, поэтому он и называется «нилагау». У нилагау два небольших рога, на горле у него клок шерсти длиной больше пяди; этим нилагау похож на горного быка. Копыта у него раздвоенные, как у обыкновенного быка. Самка нилагау того же цвета, как бугу-марал. Рогов у нее нет, клока шерсти на горле тоже нет; по сравнению с самцом самка жирнее. Другое хиндустанское животное — коротконожка. Величиной он будет с киика; передние и задние ноги у него короткие, почему его и называют коротконожкой, рога ветвистые, как у оленя, но короче. Каждый год он сбрасывает рога, как олень. Бегает коротконожка плохо и поэтому не выходит из чащи» (л. 380б).

59. «Есть еще в Хиндустане и киик, похожий на хуна — самца джейрана. Спина у него черная, брюхо белое, рога длиннее, чем у хуна, более ветвистые. Хиндустанцы называют его калахра; первоначально говорили: калархан, то есть «черный олень», потом это слово сократили и стали говорить калахра. Самка этого оленя белая.

При помощи калахра ловят оленей. К рогам калахра прикрепляют камень размером больше лодыжки, чтобы, когда олень поймается, калахра не мог далеко уйти. Увидав дикого оленя калахра ставят перед ним. Дикий олень очень драчлив; он тотчас же выходит на бой, и олени начинают драться и бодаться Когда они ходят взад и вперед, то рога дикого оленя застревают в сети, прикрепленной к рогам ручного оленя. Дикий олень старается убежать, но ручной олень не убегает, — вероятно, ему мешает камень, привязанный к ногам.

Таким образом ловят много оленей и, поймав, приручают, чтобы ловить других оленей. Ручных оленей сводят во дворах для боев; они хорошо дерутся.

На склонах хиндустанских гор водятся также олени поменьше величиной с годовалого ягненка горного барана.

Еще есть в Хиндустане бык гини. Это маленький бык величиной с нашего большого барана. Мясо у него очень нежное и вкусное» (л. 382а).

60. «Водится в Хиндустане род мыши, которую называют галахири. Она постоянно живет на деревьях и удивительно быстро и проворно бегает по деревьям вверх и вниз.

Из птиц в Хиндустане водится павлин. Это очень красиво раскрашенная, прекрасная птица. Сложена она не так красиво, как раскрашена» (л. 383б).

61. «Еще водится в Хиндустане попугай. Он тоже встречается в Баджауре и нижележащих местах. Весной, когда поспевает тут, попугаи прилетают в Нингнахар и Ламганат; в другое время их там нет. Попугаи бывают разные. Один вид — это те попугаи, которых привозят в наши страны; попугаи другого вида — меньше, их тоже учат говорить. Таких попугаев называют лесными. Их много водится в Баджауре, Саваде и прилежащих местах, где они летают стаями по пять-шесть тысяч птиц. Между этими попугаями и первыми есть разница в величине, окраска же их совершенно одинаковая» (л. 384б).

62. «Еще водится в Хиндустане шарак. Шараков очень много в Ламганате; ниже, во всем Хиндустане, их тоже множество. Шараки также бывают разных видов. Один вид в изобилии встречается в Ламганате. У шараков этого вида голова черная крылья — пестрые, туловище немного больше и уже, чем у скворца. Шараков можно научить говорить (л. 385б).

63. «Другая разновидность — пиндавали; их привозят из Бенгалии. Они черные, одноцветные, туловище у них немного больше, чем у горного шарака. Клюв и ноги у пиндавали желтые; на ушах — два желтых висячих лоскута кожи; это очень красиво. Пиндавали могут говорить хорошо и чисто» (л. 386а).

64. «Есть еще другая порода таких птиц, называемая канджал. Величиной канджал с турача, голос у него очень похож на голос куропатки, но крик много пронзительнее. В окраске самца и самки различие небольшое. Канджал водится в облаете! Паршавара и Хашнагара и ниже; выше его нет.

Еще одна хиндустанская птица — пулпайкар; величиной она будет с горную куропатку. Сложение у нее такое, как у домашней курицы, цветом она тоже похожа на курицу. Ниже горла и до груди пулпайкар красивого ярко-красного цвета; эта птица живет в горах Хиндустана» (л. 3876).